НАШЕГО ПОЛКУ ПРИБЫЛО
Более несносного человека я еще не видел. Во-первых, он сумел и во мне посеять сомнение:
— В этой луже не может быть даже головастиков, а вы захотели карпов!
Действительно, болотце оказалось очень мелким и грязным; могла ли сюда зайти рыба? Но я стал упорно вдалбливать ему, что именно это и любит карп…
Пока мы с Володей разматывали удочки, он, подстелив плащ, удобно улегся на траве и стал отравлять наше существование:
— Давайте, давайте, насаживайте, забрасывайте. Но, клянусь, в моей ванне ловля была бы куда лучше, чем в этой луже.
— Перестань! Не шуми!
— Ничего! Пиявки присасываются при любом шуме! И когда я вытащил удочку, чтобы закинуть ее в другое
место, на моем крючке оказалась большая черно-бархатная пиявка. Семен ликовал:
— Все идет как по расписанию! Клянусь, если вы вытащите и другую удочку, на крючке будет такая же пиявка. Ну, хотя бы они были медицинскими, их можно было бы сдавать в аптеку, а то — самые обыкновенные.
В это время поплавок второй удочки стал покачиваться. Володя замахал руками:
— Тише! Это — карп. Он берет очень осторожно. Не снижая тона, Семен продолжал:
— Тритон или головастик в лучшем случае! Поплавок покачался-покачался и замер. Володя
взволновался:
— Наверно, стащил червя! — и вытащил удочку. На крючке была очередная пиявка.
— Ха-ха! — торжествовал Семен. — В этом водоеме даже тритонов нет!
А время шло. Мы забросили удочки на рассвете, в четыре утра, а сейчас был уже седьмой час. Время клева трагически истекало. Солнце ударило по бочажкам болота, и вода в нем заискрилась. Стало неудобно следить за поплавками. А мы все вынимали пиявок. Да и Семен продолжал свое:
— Всех пиявок не выловить! Давайте лучше двинемся в Москву. Сейчас в любом магазине «Рыба» полно живого карпа. Сложимся по трешке — вот и уха!
Я понял: ему нечего делать, вот он и пристает к нам.
— Слушай, Семен, — сказал я, — накопал бы ты червей, они у нас кончаются.
И зачем я поднял его? Стоило мне сказать:
— Копай у берега, тут сырая земля и должны быть черви, — как он с такой силой принялся переворачивать палкой землю, что она полетела в воду, прямо к нашим поплавкам. Я завопил:
— Сенька, перестань!! Ну их к богу, твоих червей!
Тогда он сделал еще лучше: неторопливо снял ботинки
и сам полез в воду.
— Куда ты?! — закричал я, уже совсем рассвирепев. — Вот действительно, заставь дурака богу молиться…
Бултыхая своими огромными ножищами по воде и яростно орудуя палкой, он спокойно заявил:
— Из воды мне удобней рыть, и земля летит на берег.
— Да ты распугаешь всю рыбу!
— А здесь ее нет и не было.
Я подбежал и грубо оттолкнул его. Он еще раз бултыхнул ножищами и вылез на берег, совсем обиженный:
— Вы как хотите, а я завожу мотор и — домой.
Пришлось его упрашивать:
— Ну подожди еще двадцать минут.
— Не могу!
— Ну, десять…
— Не хочу!
Тогда мы с Володей заявили:
— Это, в конце концов, не по-товарищески. Мы тебя просим — подожди еще пятнадцать минут. Ровно в семь мы тронемся домой.
Ведя эти переговоры, мы и не заметили, как мой поплавок сначала стал покачиваться, а потом плавно пошел в сторону.
— Тяни, тяни! — закричал Володя, одновременно со мной бросившись к удочке.
Он опередил меня, схватил удилище и сделал подсечку.
Раздался всплеск, и, описав дугу, на зеленую траву шлепнулся карпик — червонное золото.
— Граммов на триста потянет! — выкрикнули мы с Володей.
Но Семен авторитетно заявил, что в нем не будет и двухсот. Однако он долго подбрасывал на ладони нашу добычу. И, как мне показалось, в глазах его появился блеск…
Володя живо закинул свою удочку на то место, где попался карп, и стал бросать туда крошки хлеба. Я тоже закинул удочку поближе к счастливому месту. А Семен все продолжал подбрасывать на своей ладони карпа. Наконец я не выдержал:
— Перестань мучить рыбу. Положи ее на траву, в тень, полей водой и прикрой травой.
Он выполнил это беспрекословно.
Поплавок Володиной удочки снова закачался, это продолжалось мину ту-две. Потом он быстро пошел в сторону. Подсечка. И новый слиток живого золота затрепетал на зеленой траве…
Пока мы возились с этим карпом, клюнуло и у меня. Я схватил удилище и резко дернул его кверху, за что и поплатился: моя добыча показалась из воды и плюхнулась обратно.
— Ну, кто же так дергает?! — закричал Семен. — Так же можно порвать губу не только рыбке, но и себе! У вас хоть есть еще удочка?
— Есть. Но удилища нету. Срежь ореховый прут… Да не тот, а вот этот, здесь длинного не нужно.
Семен стал суетливо срезать орешину. Пока он это делал, Володя успел вытащить еще двух карпов, а я — одного.
Семен наладил удочку, попросил Володю насадить червя и забросил. Конечно же он сразу угодил в осоку. Только испортил червя. Сделал еще попытку забросить. И снова угодил в осоку. Наконец он попал на чистое место и замер…
У нас кончилось курево.
— Вот народ идет, — наверное, на поезд. Подойди попроси хотя бы пару папирос, — сказал мне Володя.
— Нет, уж лучше ты иди.
— Да вот Семен сходит… Семен, сходи-ка!..
Склонившись над самой водой, Семен только зашипел:
— Нет уж, сами бегите, я вам не мальчик, и курить не хочу! И вообще тише — у меня клюет!
Мы с Володей поймали еще по карпу, и вдруг клев совсем прекратился. Мы посидели пять-десять минут, потом насадили покрупнее червей и улеглись на плаще. Повалялись на траве, погрелись на солнышке… Только сейчас мы обратили внимание на то, как сладко пахнет кашка!.. Как музыкально гудят в траве шмели. Как изысканно свистит где-то в кустах иволга!..
— Эй, где же ваш поплавок?! — заорал Семен.
Володя бросился к своей удочке. Червь на ней был сорван. Володя быстро насадил нового большого червя и забросил на прежнее место. Поплавок сразу же стремительно заскользил по поверхности воды к кустам. Володя подсек. И я увидел: на его удочку попалось что-то крупное. Походка пойманной рыбы была совсем не похожа на упорный, но спокойный ход карпа. Леска резко полоснула по воде вправо, потом влево. Володя взял ее в руки и стал осторожно тянуть к себе. Вдруг она стала легко поддаваться. Мы замерли: большая черная щука, как загипнотизированная, послушно шла к нам по самой поверхности воды.
Рванись она вбок, и все пропало — ведь на леске не было металлического поводка, да и сам крючок был очень мал.
Но щука подошла к самому берегу и стала. Володя таинственно, как колдун, стал нагибаться, держа в одной руке леску, а другую занося над головой щуки. Когда его рука дошла до самой воды, он схватил щуку под жабры и единым махом выкинул на траву. Мы повалились на берег, чтобы не дать ей скатиться в воду.
— Ну, братцы, — опомнившись, сказал Володя, — нам пора домой. Уже одиннадцать часов, а мне нужно быть в Москве в два. Пока переоденусь, помоюсь…
— Да, надо ехать, — поддержал я его.
А Семен… Семен сидел на берегу болотца, он забросил все три удочки и ждал клева.
— Семен! — крикнул Володя. — Поехали.
— Подождите минут десять, я сейчас…
— Нам пора…
— Ну подождите и, главное, не кричите…
— Нам пора ехать…
— Ну подождите. Я же вас ждал. В конце концов, вы хоть раз в жизни можете поступить по-товарищески?..
— Да при чем здесь товарищи?.. Просто нам надо на работу.
Ну и поезжайте… — вдруг зашипел он. — Только оставьте меня в покое и не галдите!.. Умеет же Володя водить машину. И права у него есть. Вот и катите…
Это было так неожиданно, что мы на минуту застыли, раскрыв рты.
— Ты это что, серьезно?
— Да замолчите вы! Конечно, серьезно. Поезжайте!..
— А как же ты?.. Ведь отсюда до станции километров семь!
— Доберусь!
И мы поняли: уговаривать его бесполезно.
Собрали свои пожитки, сели в машину. Объехали вокруг болотца и появились с другой его стороны, как раз напротив Семена. Я помахал ему рукой. Он не отвечал.
Он сидел, уткнув свои глаза в поплавки, и ждал клева…
— Да не маши ты ему, напрасно! — сказал Володя. — Нашего полку прибыло…
