БЕЛАЯ НОЧЬ У НИГОЗЕРА
С вечера на Нигозере брали плотва и небольшие окунишки. Клёв их постепенно ослабевал и совсем прекратился, когда утих ветер, зашло солнце и наступила белая ночь.
В такую пору здесь действительно можно, как сказал Пушкин, «читать без лампады».
Хорошо видна не только окружающая тебя спокойная беловатая вода, не только прибрежные кусты и уснувшая на пригорке крошечная деревушка Сюрьга, до которой всего двадцать метров, но и леса на противоположном берегу, чуть подёрнутые туманом, и Кондопожский бумажный комбинат, отбрасывающий огни на десятки километров…
Я уже собрался уходить, поскольку поклёвки прекратились. Но в это время мой поплавок, чуть притапливаясь, резво заскользил по воде.
Я вытянул довольно крупного ерша, успевшего намертво заглотить крючок.
Пока я возился с ним, а потом поправлял насадку, стало клевать и на другой удочке. И снова на крючке оказался ерш.
Дальше клев стал беспрестанным. Стоило только забросить, и поплавок мгновенно начинал плясать на воде и убегать в сторону.
Ерш пошел совсем мелкий, почти прозрачный. Рыбешек, у которых были повреждены только губы, я тут же выпускал. Куда их? Чистить — только все пальцы исколешь, а навару — на грош.
Надо было идти домой, дальнейшая рыбалка ничего хорошего не сулила.
Но такой тихий, спокойный свет царил вокруг, так сказочно замерла природа в ожидании рассвета, было такое ощущение простора, что даже крошечная деревушка Сюрьга, пристроившаяся на самом мысу каменной косы, врезавшейся на километр в озеро, стала нереальной, больше похожей на театральную декорацию…
Даже огни Кондопожского бумажного комбината, вместе с его дымами распластавшиеся на поверхности Нигозера на несколько километров, никак не нарушали сказочности окружающего удивительного мира…
Как зачарованный я просидел всю ночь на берегу, уже совсем не обращая внимания на поплавки.
И лишь когда на востоке небо заалело, а потом показался на нем ослепительный полукруг солнца, я очнулся — моя удочка, спокойно лежавшая на бревенчатом настиле, дергалась от рывков попавшейся рыбы.
Я схватил удилище и вытащил окуня…
А потом последовали новые и новые поклевки. За окунями стала попадаться и плотва.
На поверхности воды затеяли игру резвые уклейки. Спасаясь от подошедших хищников, они стали выпрыгивать из воды, рассыпаясь по ней дробью.
И вся сказочность улетучилась.
Совсем разрушил ее проснувшийся и подошедший к воде умываться мой старый институтский друг Марат, у которого я гостил в это лето:
— Ты что так рано поднялся?..
— Да я еще и не ложился…
